Художник-баталист Василий Верещагин о войне и казни…

Родился в Череповце в семье помещика. У него было три брата. Младшие стали профессиональными военными; старший — общественным деятелем. Василий в возрасте девяти лет поступил в морской кадетский корпус. По окончании этого заведения, после короткого периода службы вышел в отставку и поступил в Петербургскую Академию художеств. Обучение закончил в Парижской академии, где работал под руководством Жерома (1864—1865).

В 1867 принял приглашение Туркестанского генерал-губернатора состоять при нем художником. В Самарканде получил боевое крещение, выдержав с горстью русских воинов тяжелую осаду этого города взбунтовавшимися местными жителями. Выдающаяся роль Верещагина в этой обороне доставила ему Орден Святого Георгия 4-го класса, который он с гордостью носил, хотя вообще отрицал всякие награды.

Два года жил в Индии, выезжал в Тибет. Узнав весной 1877 года о начале русско-турецкой войны, отправился в действующую армию, участвовал в сражениях, получил тяжёлое ранение.

В 1882—1883 годах Верещагин снова путешествует по Индии. В 1884 году едет в Сирию и Палестину, после чего пишет картины на евангельские сюжеты. В 1900-е годы посещает Филиппинские острова, США, Кубу, Японию, путешествует по Пинеге, Северной Двине, Белому морю, останавливается в Соловках.

В русско-японскую войну Верещагин отправился на фронт.
Погиб под Порт-Артуром 31 марта 1904 года
при взрыве на мине броненосца «Петропавловск»
вместе с адмиралом С. О. Макаровым.

Русско-японская война застала Верещагина за работой над начатыми картинами; он все оставил и, по выражению Репина, «полетел» на Дальний Восток, чтобы снова участвовать в боях и поведать о них в своих произведениях.

«Шахматы поставлены, игра начнется завтра» — сказал Наполеон, возвратясь в свою палатку, после объезда Бородинского поля накануне дня великой битвы. Ночь император провел в своей палатке почти без сна, мучимый припадками жестокой болезни и в крайне угнетенном состоянии духа…

Вечером 26-го августа, около пяти часов, Бородинское сражение окончилось. Каковы же были итоги этой кровопролитнейшей из битв? Очень печальные для Наполеона, ибо здесь не было победы, которой в течение целого дня тщетно ждали от него все приближенные..

Наконец настал тот знаменательный день, которого с таким нетерпением ожидал Наполеон, его маршалы, его солдаты: они дошли до Москвы.

В два часа дня 2-го сентября Наполеон въехал на Поклонную гору, находящуюся в 3-х верстах от Москвы, и… остановился… Зрелище великолепное, не виданное прежде, развернулось перед его глазами… Протянувшись на возвышенности, разбегаясь широко в стороны домами, рисуясь в синеве неба, горя в солнечных лучах золотом куполов своих бесчисленных соборов, церквей, монастырей, увенчанная точно сказочной короной своим Кремлем, величественная в своей оригинальной красоте, таинственная, загадочная предстала взору завоевателя Москва, древняя столица России. Москва!

Прихоти войны способны достигать самых чудовищных размеров. Для победителя, занявшаго чужой город, не существует ничего святого. Вглядитесь в воспроизводимую картину, и… чье сердце не содрогнется при этом зрелище! На том самом месте, где во славу Бога тихо подымался голубой кадильный дымок, и мощной волной разносились звуки торжественнаго песнопения, где в экстазе с благоговением преклонялись колена верующих, и жаркая молитва неслась к небесному престолу, там неприятелем была устроена… полковая конюшня!

Среди всех бедствий Отечественной войны пожар Москвы как-то особенно привлекал внимание современников и возбуждал фантазию каждого, кто обращал свою мысль к той великой эпохе. В нем видели перст Божий, и в самом деле это было знаменательно.

2-го сентября войска Наполеона вступили в Москву, а на другой день, 3-го, сам император, переночевав в Дорогомиловском предместьи, въехал в Белокаменную и расположился со своей главной квартирой в Кремль. Но едва только совершилось это занятие древней русской столицы неприятельской армией, как в городе начались пожары один за другим, и никакие усилия, направленные к их прекращению, не могли ничего сделать…

Почему маршал Даву, князь Экмюльский, избрал для своих письменных занятий именно алтарь Чудового монастыря? Да просто потому, что маршал Даву был не из тех людей, которые способны обращать внимание на окружающую их обстановку. Даву был суровый, мрачный человек, великолепно знавший военное дело, непоколебимо преданный Наполеону, с которым он вместе воспитывался в Бриеннской военной школе, вечно занятый, сосредоточенный, и для него вопросы, хотя бы самых элементарных жизненных удобств, совершенно не существовали…

Наполеон, всегда отличавшийся необычайной быстротой мысли и действия, сейчас потерял бодрость духа и способность ясно определять ход событий. Он, который в 1805 году был способен вдруг отказаться от Болонского предприятия, начавшегося со многих бед и издержек, чтобы с невероятной быстротой возглавить всю свою действующую армию против Австрии; он, который последний год без ошибок и просчетов определял все движения своей армии, равно как и Берлина; который не только устанавливал заранее дату своего входа в столицу Пруссии, но даже назначал губернатора, — теперь находил себя, после сожжения Москвы, уничтожившего все его надежды и планы, в плачевном состоянии нерешительности…

К вечеру 4-го сентября Наполеон добрался до Петровского дворца, где очутился в полной безопасности от огня, заливавшего Москву.

Неистовый пожар между тем продолжал свирепствовать, и Москва буквально таяла в его пламени. Наполеон из окон Петровского дворца с тяжелым сердцем должен был созерцать эту вакханалию огненной стихии, в которой, казалось, гибли все его честолюбивые мечты.

Наступило 6-е сентября. Пожар начал утихать, потому что, во-первых, просто уже нечему было гореть, а, во-вторых, прошел проливной дождь. Наполеон, узнав о том, что Кремль остался в полной сохранности, решил возвратиться туда…

Всякий город, очутившийся во власти неприятеля, подчиняется тому управлению, которое назначит победитель. В силу этого правила Наполеон, вступив в Москву, сейчас же избрал нескольких лиц, обязанных блюсти порядок в пределах нового французского владения. Он назначил маршала Мортье генерал-губернатором, генерала Дюронеля — комендантом столицы, а бывшего французского консула в Петербурге, Лессепса — интендантом московской провинции…

В то время как французская армия расположилась в Москве и ее окрестностях, русская сосредоточилась в лагере при Тарутине в Калужской губернии, отстоящем от Москвы на 166 верст. Кутузов решил спокойно оставаться здесь в ожидании дальнейших событий, вполне уверенный, что «французская армия развалится сама собой». Это были его собственные слова. И действительно для французов уже наступали черные дни…

В маленькой деревушке Городне, в нескольких верстах от Мало-Ярославца, решалась участь Великой армии, в дни, непосредственно следовавшие за сражением при Мало-Ярославце, 12-го октября.

Картина В. В. Верещагина воспроизводит истинно драматический момент. Низкая, тесная, крестьянская изба; «старая, развалившаяся деревянная хижина ткача», как рассказывает граф Сегюр; простой стол, такие же скамьи; уронив голову на руки, склонившись в тяжелом раздумьи над картой, сидит Наполеон…

Близился конец октября. Зима понемногу устанавливалась, и хотя морозы не достигали больше 10—12 градусов, но сильные вьюги делали невыносимым положение французов, не привыкших к такой погоде. Отступление Великой армии было в полном разгаре; все более и более оно начинало приобретать характер беспорядочного бегства, осложняемого невозможностью добывать провиант в количестве, потребном для прокормления такого множества людей. Ужасы голодовки уже легли тяжелым камнем на плечи этих когда-то великолепных воинов…

Большая дорога из Красного по направлению к Минску. Неподвижно стали по краям ее деревья, которые мороз сверху до низу одел плотным инеем. Далеко в стороны раскинулось необозримое поле, и чуть темнеет на горизонте узкая полоска леса. И куда ни кинь взор, везде снег, снег, снег… А воздух тих; на небе ни облачка; красноватые лучи солнца играют на деревьях, сверкают на белом поле, и от них на снегу дрожат и переливаются бриллиантовые искры. Мороз сковал землю, и снег, сухой и твердый, хрустит под ногами…

Во всем XIX веке не найдется другой исторической личности, которая так-же сильно, как Наполеон, привлекала бы воображение художников всех стран. Нет числа картинам и портретам, начиная с больших масляных полотен и кончая гравюрами, изображающими Наполеона в разнообразнейшие моменты его полной грандиозных событий жизни, от самых счастливых и до самых несчастных. Знаменитейшие живописцы его времени, Давид, Жерар, Гро, увековечили каждый по своему черты императора в своих произведениях…

Весь день с раннего утра они шли, солдаты Великой армии, медленно, страшно медленно продвигаясь вперед к цели, отныне ставшей единственно заветной, — поскорее выбраться за пределы суровой страны, где ужас, холодный и безмолвный, сторожил их на каждом шагу.
Медленно они двигались, ежеминутно спотыкаясь и падая, беспрерывно уменьшаясь в числе, ибо многие из тех, кто падал, уже не имели более сил, чтобы подняться…

Момент, воспроизведенный здесь художником, относится к тому крайне важному обстоятельству, которое под именем народной войны сыграло выдающуюся роль при изгнании французов из России. Попутно надо заметить, что народную войну отнюдь не следует смешивать с партизанской. В последней принимают участие правильно организованные воинские отряды, скованные обычной военной дисциплиной, состоящие под начальством определенных лиц и не теряющие связи с главными силами армии; они лишь пользуются полной свободой в своих операционных действиях, руководство которыми всецело зависит от отдельных начальников партизанских отрядов…

Печальный миг настал. Не все только удача суждена была русским крестьянам в борьбе с врагом, разорявшим их родину. Не остерегся, видно, старый воин — доброволец, тот самый, которого мы видели на картине: «Не замай, дай подойти!» Вместе с двумя товарищами попал он в плен к французам. Как это случилось, едва ли герой—крестьянин и сам ведал…

В батальных полотнах Верещагина публицистически-остро, с жестким реализмом — и в то же время эпически-масштабно — раскрывается изнанка войны. Знаменитым символом всей серии стала картина «Апофеоз войны», изображающая груду черепов в пустыне; на раме надпись: «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».

<—«Африканский-период» и «Кубизм»…