Рижский модерн • Национальная романтика... • Миф-Медузы

Из-за обилия декора в Архитектурных спектаклях Эйзенштейна можно быстро устать. Чтобы отдохнуть, нужно переключиться на что-нибудь другое, но…
Можно усталости вообще избежать, если за частностями видеть целое. Показываю два дома, относящихся к другому направлению, называемому Национальной романтикой. Цель — увидеть суть различий, а значит, понять, каково то место, которое занимают в Рижском модерне произведения Эйзенштейна…

Рига. Доходный дом на улице Альберта, 11. Архитектор Эйжен Лаубе. 1908 год

Одна из поклонниц Рижского модерна делится в Интернете своими переживаниями… «В Риге у меня случилась любовь со строгим северным модерном. Произошло это так. Я продвигалась по улице Альберта, снимая дома Эйзенштейна с их нарочито чрезмерным декором. Когда я дошла до конца улицы, у меня появилось ощущение, что объелась сладким жирным тортом. При всем уважении к этому мастеру чисто физически от него устала. И тут на противоположной стороне я заметила строгий темно-серый дом. Тоже модерн, но абсолютно другой — не эйзенштейновский, а явный петербургский модерн. Так я открыла для себя национальный романтизм Эйжена Лаубе, Константина Пекшенса и других мастеров из шикарной рижской команды, работавшей в этом направлении».

Бродят по Риге поклонники Модерна — фотографируют, выставляют снятое в Интернете, сопровождая комментариями: залихватскими, панибратскими по отношению к архитекторам. Я написанное читаю, чтобы понять, как видят архитектуру не профессионалы.

Согласна, из-за обилия декора в Архитектурных спектаклях Эйзенштейна можно быстро устать. Действительно, чтобы отдохнуть, нужно переключиться на что-нибудь другое, но…
Можно усталости вообще избежать, если за частностями видеть целое.

Показываю два дома, относящихся к другому направлению, называемому Национальной романтикой. Цель — увидеть суть различий, а значит, понять, каково то место, которое занимают в Рижском модерне произведения Эйзенштейна.

Я не люблю сажать конкретные произведения в клетки стилей. Клетка — по-научному классификация — требует обобщения, а значит, убивает она в конкретном живое дыхание Архитектуры.

Дома Эйзенштейна не сводятся к чистому декору: в них таится вся глубина мировосприятия эпохи Модерна. В доме Эжена Лаубе представлен не только национальный стиль. Скорее всего, это опять-таки особое выражение определенного миросозерцания, самоощущения, умонастроения, что было свойственно творцам того же времени. И дорог нам дом Лаубе именно своей точностью выражения тех состояний,что национальных границ не имеют…

Судя по фотографии, внутренний двор, как у нас в Петербурге, — колодец. В петербургских домах, относящихся к Северному модерну, на фасадах живут всякие зверики, орнаменты полны солярных знаков, елочек-палочек и прочего. Здесь в огромном замковом камне (по форме) тоже что-то нарисовано: звездочки, капельки, спирали. И все это «что-то» имеет смысл, но… Не буду пытаться его прочесть, чтобы, не владея фольклором Латвии, не попасть впросак. Продолжаем разглядывать фасад…

архитектура — Рига, Доходные дома. Улица Альберта, дом 11. Арх. Эжен Лаубе.
В общем плане — Северный модерн, по-лифляндски стиль называют Национальной романтикой. Парадный вход в дом — с улицы.
Фото Марины Бреслав

Использование рваного камня — чисто национальная черта жилищ народных в Латвии? А как же «Красная кирпичная готика», что возникла из-за отсутствия камня? Нет, думаю я, в каменных скосах выражена более узкая и более близкая сердцу каждого идея: «Мой дом — моя крепость». Выражена просто — по-детски наивно, без подтекста, делящего все на свое и чужое.

Мой дом — моя крепость: моя сила.
Моя сила и крепость духа — в моем доме.
То — основообразующая Мироустроительная идея…

Рига, Доходные дома. Улица Альберта, дом 11. Арх. Эжен Лаубе.
В общем плане — Северный модерн, по-лифляндски стиль называют Национальной романтикой. Оконный фрагмент фасада.
Фото Марины Бреслав

Выставку фрагментов открывает типичный для Северного модерна прием: сочетание гладкой штукатурки и брутального рваного камня. Пропорции оконной ниши безмерно хороши, легкий излом оконных рам не менее привлекателен. Звездочки в нижних углах суровость картины смягчают своей беззащитностью. Звездочки с неба упали и здесь их поймали добрые руки, рисовавшие фасад…

Вижу чудо-домик в Доме. В рельефе космогонической темы не улавливаю. А хотелось бы выйти за границы однозначной идеи. Расширить ее до масштаба Мироздания, как это делали петербургские архитекторы, работавшие в стиле Северного модерна. А может быть, и не надо, потому что чудо-домику в Доме тепло, а что с ним будет в безбрежных космических просторах не знает никто…

Чудеснейший фрагмент дома: при всей своей простоте он достаточно разнообразен и разработан в ритме музыкальном… Внизу — три мощных удара барабанных палочек. Выше — елки-палки стать дробью барабанной обещают.

Я в восторге от сочетания разного: примитива штукатурки, тонкого рельефа, чешуйчатого орнамента с какими-то каббалистическим знаками, для непосвященных в таинство недоступными…

Восхищаюсь до слез, что, подобно капели, озвучивают фасад. Художественное решение возникает на смягчении линий углубления, на изломе оконных рам, из-за двух точек-солнышек, поставленных в углах над сливом подоконным. И все? Да, больше не потребовалось ничего…

Доходный дом — Рига, Доходные дома. Улица Альберта, дом 11. Арх. Эжен Лаубе.
В общем плане — Северный модерн, по-лифляндски стиль называют Национальной романтикой. Фрагмент фасада.
Фото Марины Бреслав

Господи, вот она — Простота и Чистота, в созерцании которой душа парит, сердце замирает и мне эта «Национальная романтика» становится родной. А может быть потому, что «национального» в ней меньше, чем «всеобщего»?..

Рига, Доходные дома. Улица Альберта, дом 11. Арх. Эжен Лаубе.
В общем плане — Северный модерн, по-лифляндски стиль называют Национальной романтикой. Два фрагмента с чудо-домиком,
встроенным в Дом, и динамично скругленными эркерами с подсечками

Дом построен из детских игрушек, чуть-чуть раскрашенных, чуть-чуть украшенных… Но, не поддавайтесь очарованию фрагментов: дом в целом в детские игры не играет — я это предчувствую, шестым чувством ощущаю…

Рига, Доходные дома. Улица Альберта, дом 11. Арх. Эжен Лаубе.
В общем плане — Северный модерн, по-лифляндски стиль называют Национальной романтикой. Фрагмент дома со скругленными эркерами, ползущими по стене…

Форма скругленных эркеров чрезвычайно экспрессивна — динамична. Они куда-то движутся. Вниз сползать не могут: мешают консольные выпуски из стены. Значит, скругленные эркера ползут наверх, чтобы, выйдя на крышу, придать Дому-крепости ту мощь, что станет устрашающей.

Зачем кого-то устрашать?! Это мы в наше время подобные вопросы задаем. На порубежье двух веков необходимость защиты все ощущали от приближения каких-то, возможно инфернальных, сил. В декоративном югендстиле маски от ужаса кричат. В Национальной романтике сопротивление архитектурных форм молчаливо и неустрашимо.

Апокалиптические предощущения сближают оба направления Рижского модерна, каждое из которых об одном и том же, на различных художественных языках, говорит…

Согласна: «красиво, но сурово». И все потому, что автор Дома ограничивает себя в выборе форм выражения Идеи, согласно которой Дом — та же крепость. Идея требует — и Дом неизбежно ввергается в брутальность — подчеркнутую суровость, сознательно доведенную до предельной жёсткости.

Два дома — Эйзенштейна и Лаубе — стоят, как воины враждующих ратей. Оба воина стремятся передать мироощущение одного и того же времени. Один выражает Идею с помощью «чрезмерного декора». Другой — с помощью «чрезмерной брутальности».

В чем причина спора: оба через «меру» переходят?
Архитекторы друг с другом и не спорят.
Это досужие зрители по-разному относятся к двум явлениям:
одно превозносят, другое осуждают.

Второй дом стоит на той же улице — Альберта. Дом по улице Альберта под номером 12 — «Икона Югендстиля». Ее «написали» Константин Пекшенс и его ученик — уже известный нам Эжен Лаубе. Как он мог так изменить своему выбору — подчинился учителю? Вряд ли… Модерн во основу всего ставит Творческую свободу!

Пекшенс — один из первых выпускников Рижского института, отличавшийся новаторскими склонностями. Он строил дома в шесть этажей. В середине 1890-х, ввёл в практику городской застройки дома с угловыми башнями. Активно использовал орнаментальный декор, покрывающий стены. Позже отошёл от декоративности, стал уделять больше внимания объёмным элементам домов — эркерам, балконам, фронтонам. Продолжая экспериментировать, стал приверженцем национально-романтических тенденций.

Чудо этого дома, на мой взгляд, заключается в том, что он многофасаден. Угловой фасад отмечен двумя башнями: маленькой и высокой — вытянувшей длинную шею. Два фасада со стороны пересекающихся улиц похожи и совсем не похожи друг на друга.

Что это значит?
В Доме нет диктата Главной оси симметрии:
правое крыло не обязано быть тождественным левому.

Исследователи пишут… «Здание по улице Альберта, 12 — яркий образец национально обусловленной реакции на скандинавский северный модерн. Дом построен с использованием структурных и декоративных элементов латышского национального романтизма».

Я, как обычно, ничего не поняла. Кто на кого, откуда и когда? Скажу другое: новый Дом мне нравится — чистотой, светлотой, простотой и нарядностью. Еще и тем, что напоминает мне он другой Дом — на площади Альберта. Их сравнение позволяет понять «концепцию Национального романтизма»… Она не научно-строга, она, как все и вся в Модерне, следует воображению. Если сравнивать дома — очевидны различия. Так и должно быть, потому что Новый дом — архитектурная интерпретация: свободная, живая, построенная на полунамеках. Новый дом рисовал талант, а не начетничество.

Дом пятиэтажный на подвальном этаже с окнами. Пятый этаж задвинут и превращен в мансардный. На стене его нарисован фахверк.

Фахверк — тип строительной конструкции, появившейся в Германии в XV веке. В нем несущей основой служила пространственная секция из диагональных (под различным углом) балок из древесины хвойных пород. Эти балки были видны с наружной стороны дома и придавали зданию характерный вид. Пространство между балками заполнялось глинобитным материалом или кирпичом.

Здесь фахверк рисуется на кирпичной стене, чтобы придать дому средневековый колорит. Тем самым архитекторы отдают дань своим романтическим пристрастиям, думая, что они (эти пристрастия) — национальные. Мне этот фасад необычайно нравится своей простой, светлотой и… наивностью…

И еще: эта тень внутренней лестнице на фасадной стороне стены. Прием чрезвычайно эффектный: запоминающийся.

Ракурс очень удачен: он показывает объемно-планировочную суть целого. Здание не стоит — оно движется. Здание летит вперед и ввысь, поднимаясь по уровням. Даугава и Небо встречайте нас!

Как достигается подобный пластический эффект в архитектуре?
Прежде всего, его дает планировочная схема здания,
в определенной системе осей прочерченная.
В планировку здания вглядитесь. Я ее сейчас покажу….

В здании главная — ось диагональная. Уже поэтому в нем не может быть статично-симметричного равновесия. Здание уравновешено — оно ведь архитектурное сооружение, но в динамично-асимметричной системе.

Динамично-асимметричное движение столь же характерно для Модерна, как для Ренессанса — статично-симметричный покой. Именно в этом принципиальное различие между «жемчужиной Югендстиля» — домом Пекшенса и Лаубе — и шедеврами декоративизма Эйзенштейна.

«Жемчужина» — Модерн, в котором все и вся — движение.
Дома Эйзенштейна по структуре фасада — ретроспективизм:
воспроизведение другими стилями разработанных систем.
Архитектор держится за них, как за неопровержимый закон,
позволяя себе быть свободным во всем остальном —
то есть в декоре, что дает возможность разыграть Акт за Актом Спектакля на «скене» — двухмерной плоскости стены…

Рига. Улица Альберта, дом 12. Архитекторы: К. Пекшенс и Э. Лаубе.
1903. Музей югендстиля в первом этаже дома — в квартире К. Пекшенса. Каминный зал. Фото Антонины Кузнецовой

К счастью, камин стоит в своей статично-симметричной неподвижности. Детали и, особенно, картины на стене позволяют насладиться движением.

В исходной позиции представленного здесь линейного орнамента лежит знаменитая вышивка Германа Обриста на портьере. Первоначально работа называлась «Альпийские фиалки». Когда какой-то критик сравнил бешеные движения стебля растения с «яростными изгибами обрушивающегося бича», родился термин «Удар бича», свидетельствующий о возникновении Нового движения и его фирменного стиля. По изгибам растений в орнаментах прежде всего и определяется принадлежность произведения к стилю Модерн.

Новое — движение. Старое — Покой.
Вполне очевидно и продуктивно.

Вертикали задают мерный ритм в орнаменте. Короны из листьев рождены непременным движением.

Опять «Удар бича» в орнаменте, сдержанный, но присутствующий. Совы и белки — герои бестиария, характерного для Модерна.

Скажем так: типичная для Модерна люстра, представляющая собой каскад хрустальных подвесок в бронзовой оправе. «Каскад» — одна из форм движения.

Здесь движение — струение прозрачных складок. В общем-то, опять «каскад».

Движение — Нового рождение. В данном случае Весны…

Пространство эркера выделяется с помощью просветной арки. Ее нет и она есть, потому что передаются свойственные для нее усилия… Перелет в пространстве, скольжение по вертикальным устоям, замирание движения в ответной горизонтали…

Изысканная конусная подвеска. Типичные извивы кронштейнов. Внизу кисть. Это же светильник — не штора. Главное — продлить движение, чтобы оно не остановилось.