2 — Особняк Половцова на Большой Морской: Дубовый зал

Александр Александрович Половцов, начав свою карьеру с чиновника в Сенате, становится вскоре сенатором, затем статс-секретарем Государственного совета, Председателем Императорского Русского Исторического общества. По инициативе Половцова и на его личные средства издавался Русский биографический словарь вплоть до 1918 года.

Мы находимся в сердце особняка — Дубовом зале или Большой библиотеке. Зал этот можно назвать и Кабинетом хозяина, где проходили заседания Исторического общества, которые посещал сам император — Александр III.

Русское историческое общество было основано в Санкт-Петербурге в марте 1866 года по инициативе известных отечественных историков, военных и государственных деятелей. Устав общества был утверждён императором Александром II 23 мая 1866 года. Общество было подчинено ведению Министерства народного просвещения.

Цель Русского исторического общества — «всесторонне содействовать развитию русского национального исторического просвещения».

Общество составляли: действительные члены, почётные члены и члены-соревнователи. Каждый из них своей деятельностью влиял на историю государства: это был один из важнейших критериев отбора членов общества.

Лица, положившие основание обществу, именовались «основателями». В число основателей вошли: князь Пётр Андреевич Вяземский (первый председатель общества, поэт, член Государственного совета), Александр Александрович Половцов (фактический основатель и руководитель общества, промышленник, тогда чиновник Сената), Константин Николаевич Бестужев-Рюмин (историк, профессор русской истории в Петербургском университете), граф Дмитрий Андреевич Толстой (обер-прокурор Синода, министр народного просвещения)…

Председателями Общества были:
1-й председатель (1866—1878 гг.) —
князь Пётр Андреевич Вяземский;
2-й председатель (1879—1909 гг.) —
Александр Александрович Половцов;
3-й председатель (1909—1917 гг.) — Его Императорское Высочество Великий князь Николай Михайлович;

Членами общества были известные историки Сергей Михайлович Соловьёв, Василий Осипович Ключевский, Николай Иванович Костомаров и многие другие выдающиеся учёные.

Общество представляло собой закрытый клуб: попасть в него могли люди, приглашённые несколькими действительными членами общества или одним из основателей. При этом деятельность общества была публична, а результаты работы открыты.

Деятельность общества была направлена на то, чтобы собирать, обрабатывать, а затем распространять в России документы и материалы по истории, тем самым вводя их в научный обиход. Отобранные материалы публиковались в «Сборниках Русского Исторического Общества»: за 50 лет жизни обществом было издано 148 томов. Обычно публиковались редкие или ранее неизвестные документы, свидетельствующие о неких исторических фактах. Найти такие уникальные материалы позволяли личные связи и возможности князя Вяземского.

Помимо регулярного выхода «Сборников», к 50-летию общества было выпущено подготовленное историком русской литературы В. И. Саитовым юбилейное издание — с 61 иллюстрацией (28 цветных и 33 черно-белых), 104 портретами, письмами и другими редкостями. С 1896 года вышло в свет 25 томов «Русского биографического словаря».

После революции 1917 года общество было запрещено, его помещение в Петрограде отобрано, контора разграблена. В 1919 году в Петрограде, «в порядке красного террора», несмотря на многочисленные ходатайства, был расстрелян третий председатель общества, Великий князь Николай Михайлович.

Судьба многих членов общества была печальна: их отправляли в ссылки, увольняли с занимаемых постов. 7 апреля 1925 года группа русских учёных и общественных деятелей, находившихся в Чехословакии, организовала работу Русского исторического общества в Праге. Таким образом, четвертым председателем общества стал инициатор возрождения, выдающийся русский историк Е. Ф. Шмурло.

В каком стиле должен быть декорирован подобный Кабинет или Большая библиотека или Зал заседаний Императорского Исторического общества? В том, что наиболее точно передает государственную значимость деятельности хозяина и Общества? Значит, в Ампире…

Что вы, никоим образом! Главная черта деятелей, подобных Половцову, — их высочайшая просвещенность. Значит, Кабинет должен быть выполнен в стиле Ренессанс — итальянском, еще точнее — флорентийском…

Стиль Ренессанс требует, чтобы мебель и декор интерьера тоже представляли собой подобие архитектурного сооружения. Композиции интерьера, требует стиль Ренессанс, следует быть линейной: сводиться к сочетанию множества вертикалей и горизонтали. Вертикали — устремленность к новым свершениям. Мощная горизонталь — покой в завершенности всех устремлений. Целое соподчинено, уравновешено, соразмерено, как велят Законы Гармонии.

Объемно-планировочному решению Библиотеки свойственны ясность и гармоничность. Горизонтальное членение, как положено в флорентийской архитектуре, преобладает. Его создает мощный вынос антресолей, держащихся на кронштейнах, соотнесенных с ритмом пилястр и колонн. Есть Продольная ось. Ее главенство закреплено в симметрии торцевых стен и появлении «сени» по их центру.

Окна первого этажа завешены богатыми драпировками с ламбрекенами — фигурными складками поверху. Той же по рисунку и цвету тканью обтянуты дверные филенки шкафов. Для отделки драпировок используются крученные шнуры и кисти. И ламбрекены, и драпировки по нижнему краю отделаны бахромой и фестонами. Карниз, поддерживающий драпировки, кованый, металлический, изогнутый. Ткани темных зеленовато-голубых тонов, красиво сочетаются с теплым цветом дуба. В подобных цветах заключается высокий шик, наделяющий интерьер королевским достоинством.

Объемно-планировочное решение Большой библиотеки и декорировка ее выполнены архитектором Николаем Федоровичем Брюлловым (старшим из братьев Брюлловых). Архитектурные элементы для декорировки приобретены во Флоренции: и дубовые панели, и шкафы с резным растительным орнаментом в стиле эпохи Возрождения XVI века, и камин — уникальное творение флорентийских мастеров мраморных дел той же эпохи. Брюллову понадобилось четыре года, чтобы закончить интерьер Дубового зала.

Постарайтесь представить, сколь респектабельным выглядел Кабинет хозяина, и вы сумеете ощутить, как скромный особняк на узкой петербургской улице превращается в виллу — жилище просвещенного ценителя и покровителя искусств и наук. Опять маска? Да, очередная, но не чуждая тому, кто ее надевает. Напротив, эта архитектурная маска со всем правом использует формы, в которых Мировая культура закрепила подобные — высокие — свойства человека.

На мой взгляд, их сочетание кажется грубым.
Диссонанс! Нарушение гармонии!

Я долго думала об этом, очень огорчаясь за непогрешимого стилиста Николая Федоровича Брюллова, потом, вернувшись к черно-белому снимку Зала, поняла в чем дело. В зале нет мебели, нет светильников, нет предметов обихода. В пустоте звучат голоса только двух составляющих: резного дерева и полированного мрамора, что раньше тонули в сопровождении хора деталей.

Н. Ф. Брюллов работал с Целым.
Нам время разрешило разглядеть не все,
значит, нужно быть более внимательными…

Камин — уникальное творение флорентийских мастеров мраморных дел эпохи Возрождения XVI века. Он выполнен из различных пород мрамора: желтого сиенского, зеленого генуэзского, коричневого с прожилками. Топка оформлена в виде портала с колоннами ионического ордера, антаблементом и тимпаном над ним.

Николай Федорович Брюллов (сын профессора Академии Художеств Ф.П. Брюлло) двадцать пять лет проработал в доме Половцова. За эти годы он полностью модернизировал отопительную, водопроводную и канализационную системы, а также существенно изменил внутреннюю планировку дома, добавив новое двухъярусное парадное помещение – Большую библиотеку (ныне Дубовый зал).

Камин в этом зале — подтверждение,
что особняк в сути своей — Дом с хозяином,
что рад принимать своих гостей: именитых и нас.

Мы — не именитые гости — не чувствуем унижения, напротив, Зал придает значительность нашему пребыванию здесь. Думаю, все мои слушатели ощутили облагораживающее воздействие интерьеров виллы просвещенного владельца. Те, кто не способен испытать подобных чувств, просто не приходят сюда.

Рассмотрите, пожалуйста, «портрет» другой «сени» — что над камином. Сень поддерживается двумя уровнями кронштейнов, волюты которых украшены акантовым листом. Обратите внимание, как варьируется рисовка кронштейнов, поддерживающих «сень» и антресоль. Вторые кронштейны менее нарядны, но столь же изысканы.

Тонкие и точные различия в деталях говорят
о художественном уровне восприятия всех:
и заказчиков, и архитекторов, и мастеров.

На второй торцевой стене наличие Продольной оси, решающей планиметрию Дубового зала, закрепляется с помощью «сени». Точно такой же: с подобием антаблемента — архитрава, фриза, карниза, с лучковым фронтоном и аттиковым этажом, образующим балкон.

И, однако, все внимание притягивает к себе некое «органное сооружение» — пронизанное вертикалями. То — ограждение винтовой лестницы, ведущей на антресоль или второй этаж библиотеки. Если разглядывание продлить, нельзя не увидеть в арках, опирающихся на колонки, оживающее воспоминание об архитектуре Флоренции эпохи Возрождения.

Мы в мире художественных иллюзий… Здесь нет ни Флоренции, ни патрициев, ни патрицианок и, одновременно, они присутствуют здесь, потому что действуют «незримые нити», связывающие воедино и Время, и Пространство. Главное — действие этих «нитей» ощутить, не упустить.

Сейчас вам будет представлена неожиданная возможность подняться на антресоль, но вначале я хочу сделать некоторые уточнения. Почему я лестничную клетку зову «органным устройством»?

Девять балясин, как басовый ключ» задают настрой декору, обещая чудеса преображения, которых не может быть, но они обязательно произойдут…

Не нужны никакие умозрения, теоретические обобщения, ибо при созерцании «лестничной клети» сразу же попадаешь в стихию Флоренции. Улицы со зданиями, увенчанными выступающими карнизами на кронштейнах… Убегающие аркады монастырских дворов… Очертания колонн и арок…

Флорентийские мастера XVI века, работы которых использованы в декорировке Кабинета, в дереве закрепляют и еще на век продлевают дух Итальянского кватроченто с его изумляющей полнотой гармоничного существования здесь-сейчас, что не должно во времени растаять и не растает.

Воплощая в архитектуре ощущение счастья пребывания здесь-сейчас, мастера Кватроченто одерживали победу над смертью. Это — призрачная победа… Нет, смотрите: XV, XVI, XIX, XXI века истекли, а мы продолжаем быть в плену их утверждающего жизнь воображения.

Они живут в Мире, не расчлененном на части. Нет границ между странами. Нет границ между историческими временами. Нет границ между сферами деятельности. Они творят Жизнь, как произведение Высокого искусства, пронизанного творческими токами, необоримыми.

Особняк Половцова пример подобного мировосприятия. Дубовый зал — как манифест, в котором прописаны все положения, определяющие Должное существование… Мир един и Человек — наследник этого Единства.

Кваторченто обращалось к чувствам человека. Его так и нужно постигать, как окружающую нас природу — взглядом, дыханием, прикосновением. Нужно входить в это бессознательное ощущение благороднейшей и чистейшей красоты и не корить себя за то, что разум молчит… Молчит в онемении.

Тени каких событий, трагических бедствий, монументальных исторических фигур Флорентийской и Петербургской истории тают в этих арочных перспективах? Отвечаю…

Имеющих сходство в главном: в тот век, который поглотит всю энергию двух городов, они верят, что пребывая здесь-сейчас — в своем Настоящем, они творят Будущее. «Двери в Будущее» для них закрыты: время выбросит их из хода Истории. А они верят в Правду своих убеждений-представлений до последней минуты неизбежного расставания с тем Миром, что ими создан.

Они — хозяева этого Мира. Они — господа своей жизни, которая становится такой, какой им хочется ее видеть. Они восходят к вершинам Бытия, ощущая и созидая Совершенство.

Представьте себе, что мы попадаем в сходную ситуацию по сути неограниченных возможностей. Что за Мир вокруг себя создадим мы? Я думаю, ущербный. И все потому, думаю я, что утрачено единство Человека и Мира.

Что делают они, поднявшись на вершины, доступные немногим? Заботятся о Целом — Государстве Российском: его Настоящем, его Будущем, вырастающем из его Истории.

Я идеализирую ситуацию? Ничего подобного…

Все мы поднялись на тот уровень, выше которого не подняться. Осматриваемся… Потолок — кессонированный: представляющий собой систему перекрестных балок, в углублениях, образованных которыми, расположены розетки из акантовых листьев.

Зачем такие сложности? Все для той же архитектурной выразительности, целостности и представительности, в окружении которых может и должен существовать просвещенный человек — гражданин мира. Высокие истины всегда просты и ясны в своей доказательности.

Детали еще раз подтверждают…

В флорентийской декорировке Кабинета обыгрывается естественный цвет и текстура древесины, в данном случае — дуба. Многое украшается орнаментом, но при этом соблюдается мера, что выражает себя в подчинённости главному принципу — архитектоническому.

Для украшения дверных филенок использована интарсия — техника, появившаяся в эпоху Средневековья в Европе. При интарсии деревянные фигурные профили врезаются в деревянную основу, в результате чего на поверхности основы возникает плоскостной деревянный орнамент. Рисовка орнамента в эпоху Возрождения следует античным образцам. Разглядите панель, получите большое удовольствие: стилизованные вазы, вязь из стеблей, листьев и цветов, непременные козьи профили и дельфины.

Ах, Эллада, ах Италия, дошедшие
в своей неисчерпаемой жизнеспособности
до замерзающего в снегах и предчувствиях Петербурга.

Вот — шедевр из прошлого, неожиданный. Техника — та же: интарсия. Содержание — другое: не ренессансное, скоре средневековое. Нет спокойствия: вместо цветочных бутонов — чудовищные головы, о чем-то кричащие в полном ужасе. Атрибуции филенки дверной нет. Точно неизвестно, кто, когда и почему это создал. Известно другое: еще три десятилетия после завершения работ в Дубовом зале и «оруны» обживут многие петербургские здания…

<— ОСОБНЯК ПОЛОВЦОВА НА БОЛЬШОЙ МОРСКОЙ: ПРЕДИСТОРИЯ — ВЕСТИБЮЛЬ…

3 — ОСОБНЯК ПОЛОВЦОВА НА БОЛЬШОЙ МОРСКОЙ: БРОНЗОВЫЙ ЗАЛ… —>