Звучат колокола в раю баварском

Некоторые думают, Обераммергау «работает» на туристов, именно это превращает деревеньку в Рай, на самом деле и там всё то же, что у нас: грязь, брань, пьянь.

Это — наговор, ложь, рождённые чёрной завистью. За лошадьми и туристами баварцы постоянно убирают скребками и цапками. Песен не поют дурными голосами. Речи свои не украшают бранными словами. От пива их лики не краснеют, глаза не мутнеют, в канавах никто не лежит.

И вообще, деревенских жителей от городских не отличить.
Мюнхен — столица Баварии — в полутора часах, пока едешь,
картина не меняется: Рай везде — и в предгорьях, и в долинах.

Собираясь в Баварию, мы намеревались взять напрокат машину, чтобы не зависеть от общественного транспорта. Приехав, мы от этой идеи отказались, потому что общественный транспорт здесь — удобство и возможность познакомиться с местными жителями.

Было чисто даже в зоне железнодорожного отвода и на станциях. Дома с садами обходились без задворок, производственные здания их не имели тоже. Засеянные чем-то поля, уже не различаем чем, уходили за горизонт, а на горизонте виднелись церкви с куполами на длинных шейках.

Высокая колокольня видна из каждой точки деревни. В положенный час раздается голос церковного колокола, сзывающего жителей на вечерню. Жизнь здесь течет размеренно, благопристойно, даже торжественно. Почему в наших деревнях она течет иначе?! По-моему, ответ есть…

Здесь МОЁ соотносится не с ОБЩИМ,
что у нас, считается ничьим,
а со ВСЕОБЩИМ — С МИРОЗДАНИЕМ,
которому можно посмотреть в глаза,
стоит лишь поднять взгляд на горные вершины…

Оказавшись в Обераммергау, вспомнить, какой на дворе век, можно, лишь встретив какого-нибудь туриста. Он будет напряженно улыбаться, стараясь выдать себя за своего.

Не знаю, слабеет ли сила «Той, которая на Кофеле», но для туристов колокольный звон — сигнал к исчезновению. Прибыли на автобусах — отбыли. Деревенька выпала из туристского бизнеса — стала сама собой.

По внешнему виду церковь относится к протестантской конфессии: строгость облика, сдержанность декора, чистота и простота общей композиции, В декоре надгробия — иные посылы. Значит, прежде чем говорить, какова церковь внутри, нужно в неё войти.

Протестантская церковь не может быть такой! Принадлежность церкви к католической конфессии в интерьере очевидна! Иззолоченность пяти алтарей с мятущимися в страстях фигурами о том вопиет!

Не буду ничего объяснять — просто отмечу:
перед нами — БАВАРСКОЕ БАРОККО, БЛИЗКОЕ К РОКОКО.
Многим в Германии, особенно пруссакам, оно не нравится,
как нечто чрезмерное, консервативное, изжившее себя.
Другим наоборот нравится, особенно здесь — в Баварии…

Суждение «нравится — не нравится» относится к личному вкусу: суть явления в нем скрыта. Оставим выяснение сути на потом, просто рассмотрим интерьер…

По оси алтаря — главный образ храма: Богоматерь с младенцем. Образ скромен в сравнении с отягощённой декором «рамой», в которой четыре колонны поддерживают «сень» с танцующими ангелочками и облаком, испускающим лучи священного благолепия-благословения. Всё, что можно, иззолочено.

На уровне колонного подиума установлены четыре фигуры апостольского чина. Две в центре — Пётр и Павел.

В моём сердце подобный алтарь не вызывает ответного чувства: всё как-то суетно — не остаться наедине с Богом, как в древнерусском храме. Но я — это я, баварцы и должны быть другими…

Очень интересная композиция: нимб над головой Петра утверждает его святость, петух у ног уличает в предательстве. Что это: декораторы церкви хотели этим сказать, что все не без греха? Привожу уточнения…

О том, что Пётр от него отречётся, Иисус Христос сказал своим ученикам заранее, во время Тайной Вечери: «Он [Пётр] отвечал Ему: Господи! с Тобой я готов и в тюрьму и на смерть идти. Но Он сказал: говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня».

Пётр никогда не забывал своего предательства. Святой Климент, его ученик, рассказывает, что Петр в продолжении всей остальной жизни при полуночном пении петуха становился на колени и, обливаясь слезами, каялся в своем отречении, хотя Сам Господь, вскоре по воскресении Своем, простил его.

Сохранилось еще древнее предание, что глаза апостола Петра были красны от частого и горького плача. Петух стал одним из узнаваемых его атрибутов в христианском искусстве.

Дело не в том, ка изукрашены алтарь и кафедра. На мой взгляд, прекрасно то, что католическая месса включает Литургию слова. Священники, по сути, дают толкования цитируемых фрагментов и живое слово превращает в общение канонизированную простроенность церковного служения. Этого нет в православных храмах и дальше, по-моему, будет всё больше не хватать.

Ра́ка — ковчег с мощами святых, изготавливаемый обычно в форме гроба. То — местохранилище останков святых, аналог гроба, которые в ней будут пребывать, согласно доктрине, до дня Страшного Суда.

В случае, когда обретенные мощи помещаются в раку и хранятся в ней открытыми для поклонения, то они облачаются в одежду согласно статусу святого,

Часто рака представляет собой произведение искусства — украшается драгоценными камнями, изготавливается из благородных металлов; для деревянных рак используют ценные породы деревьев. Раки покрываются специальными покровами из расшитых тканей.

Чтобы восстановить равновесие между внешней скромностью и внутренней изукрашенностью одной и той же церкви, могу сказать: у подобного противоречия должны быть глубинные причины. Мне они сейчас не видны: один пример — не история архитектурного стиля, называемого БАВАРСКОЕ БАРОККО, НЕОТДЕЛИМОЕ ОТ РОКОКО.

Что делать? Прихода необходимой информации ждать, начав с Гюнтера Маттеуса (1705 — 1788). Автор одной из классификаций утверждает: Гюнтер Маттеус — «художник двухмерного пространства» в отличие от «художников трёхмерного пространства». Меня это утверждение так возмутило, что я решила поделиться им с вами.

Двухмерное пространство — плоскость, а здесь, посмотрите, автор плафона создаёт три пространственных иллюзии. К наружному кольцу привязаны земным тяготением фигуры, предметы, здания и горы. Затем идёт круг, в котором свободно парят фигуры на облаках. И всё это прорывается бездонным небесным простором: уходит туда, где царит Бог.

Гюнтер Маттеус, получив начальное художественное образование в Мурнау, стал учеником и помощником Космы Дамиана Азама (мы увидим его работу в Мюнхене). Мастером он стал в 1731 году в Аугсбурге и с этого времени работал как независимый живописец. За 55 лет своей деятельности Маттеус расписал около шестидесяти различных залов церковных и дворцовых. Свои главные произведения он создал, работая в церквах бенедиктинского ордена в Аморбахе и Ротт ам Инне, в августинианских церквах в Индерсдорфе и РОТТЕНБУХЕ (увидим), в приходских церквах в Штерзинге, Миттенвальде и ОБЕРАММЕРГАУ (смотрим сейчас), а также в Большом зале замка Цюнхен. Гюнтер работал в Баварии, Швабии, Франконии и Тироле. Он считается одним из самых выдающихся представителей южно­германской школы фресковой росписи.

Христианская традиция связывает их смерть с эпохой правления императора Нерона (64- 68 гг. н. э.). Апостол Павел был подвергнут пыткам, а затем обезглавлен. Смерть Петра была не столь обычной. Позволю себе дать описание Генрика Сенкевича из его романа «Камо грядеши»…

«Дряхлого апостола подвергли сперва предписанной законом порке, а на другой день повезли за городскую стену, на Ватиканский холм, где предстояла ему казнь на кресте. Солдаты дивились собравшейся перед тюрьмой толпе – по их понятиям, смерть простолюдина, вдобавок чужеземца, не должна была вызывать такого интереса, и невдомек им было, что толпятся у тюремных ворот не любопытные, но единоверцы, желающие проводить великого апостола на место казни. Ради преклонных лет Петру разрешили не нести крест, понимая, что ему креста не поднять, и не надели на шею рогатку, чтобы не затруднять при ходьбе. Он шел свободно, и верующие хорошо его видели, в тот миг, когда среди железных солдатских шлемов забелела его седая голова, в толпе раздался плач, но почти сразу же стих, ибо лицо старца было таким светлым, сияло такою радостью, что все поняли: то не жертва идет на казнь, то совершает триумфальное шествие победитель».

По легенде, Петр просил распять его не как Христа, а вниз головой – как недостойного ученика, так как до конца жизни не переставал каяться в троекратном отречении от своего Учителя.

Входы в церковь — справа и слева. Мы вошли, сели неподалёку от входа. Шла служба. Прихожане пели, вставая и садясь. Снимать во время службы неудобно. Я смотрела на полог-потолок, вспоминала Спаса на Нередице на берегу Волхова и думала: мы с баварцами принадлежим к разным культурам.

Здесь всё старается радовать глаз.
У нас всё старается поддержать дух и душу.
За главными целями стоит Красота, тоже различная…

Через некоторое время я сделала открытие,
даже намёка на которое у других не встречала…

Органные аккорды, напряженно вибрируя,
поднимались ввысь — в прорыв потолочной росписи,
сделанной по правилам перспективного сокращения,
так называемого, sotto in su (вида снизу).

В том месте, куда уходит иллюзорная перспектива, воздвигнута церковная колокольня, что реально поднимается ввысь. Это совмещает объёмно-планировочную структуру Церкви, «построенной кораблём», с росписной — фантазийной, усиливая эффект общения прихожан-землян с Небом…

Органные аккорды, переливаясь в изысканных трелях,
позволяли танцевать ангелочкам на декоре органа,
пяти иззолоченных алтарей, ибо всё в мире едино:
и самое малое, и беспредельно Великое.

Подобное сочетание — подлинно Высокое искусство,
открытое для тех, кто любит видимое созерцать.

Побыв немного на службе, мы вышли и больше сюда не вернулись. Я побоялась, что открытие структурного и расписного единства не зазвучит с первоначальной силой: будет заглушено розовой покраской подпружных арок и парусов, по которым бегут лепные «рюшечки» и парят золотые букеты цветов.

Как в будуаре. Как в будуаре. Ах, Рококо!

Мы прогуливались по улочкам и тропинкам деревеньки.
Настрой, заданный церковью, не отпускал…

Вот Распятие — не придорожное: для уставших путников.
«Распятие Христа», установленное в деревеньке,
подобно памятнику известному поселянину,
о доблестном Подвиге которого нельзя забывать.
Просто нельзя…

Жители Обераммергау необыкновенно чистосердечны,
до наивности. Чтобы их понимать, нужно быть такими же.
Сможете? Мы старались всему видимому верить.

Разглядываем роспись в уровне мансардного этажа…

Типично баварский дом, прячущийся от улицы за палисадником. Для зрителей это огорчительно: не позволяет рассмотреть роспись, которой обильно его фасад украшен. Тем более, что этот дом — не простой: то — «Дом Иуды» (Judashaus). Он получил своё название из-за того, что его хозяин в театральных представлениях 1890, 1900 и 1910 годов исполнял роль Иуды, традицию продолжил его сын, исполнявший эту роль в 1930 и 1934 годы.

Покажу три верхних росписи порознь…

По центру изображено «Святое семейство»: Богоматерь с малышами — Иисусом и Иоанном (будущим Крестителем). За спиной ее стоит Иосиф. С небес на всех взирает Саваоф. Справа-слева Ангелы летают.

Идиллия…

На этой фреске изображено «Вознесение Иисуса Христа». Римские воины, распявшие его, поутру пришли, а в пещере никого нет — оказался распятый не простым смертным, а Сыном Божиим.

Ужас обуял губителей…

На фреске изображено «Поклонение волхвов» — рассказ о трех мудрецах, пришедших с Востока, чтобы поклониться младенцу Иисусу и принести ему дары. Вифлеемская звезда, указавшая путь, тоже изображена…

Над моей кроваткой, а потом кроватью, почти всю жизнь висит огромная картина «Отдых на пути в Египет» (копия с Мурильо, очень хорошая). Благодаря картине, я живу с ощущением, что всплеск ручек Мадонны не только Младенца — меня защищает…

Для человека, по-моему, очень важно не выходить
из под воздействия Великих сюжетов Бытия.
Жители Обераммергау только этим и занимаются,
бывая в церкви, по улицам пробегая. И ещё…

В XVI веке в Германии грянул религиозный раскол. Более простой и понятный народу протестантизм заставил католицизм изменить кое-что в своих догматах, стать ближе и доступнее верующим. Одним из способов этого было создание маленьких фигурных изображений евангельских событий со всеми персонажами. В церкви верующий был одинок перед массивными фигурами святых, перед ними нужно было молиться, склоняться, но ощутить их «своими» было сложно. А маленькие фигурки можно было трогать, переставлять с места на место, с ними можно было разыгрывать сценки. Они как бы переводили высокие слова церковной службы на понятный язык.

Судя по часам без кукушки, воззрения баварцев на мир столь целостны, что всё отражается во всём. Соответственно, они живут там, где евангельские сюжеты не отделяются от их обыденной, повседневной жизни.

Хотела бы я вслушаться в тиканье и бой таких часов.
Неужели, они начнут рассказывать о Вечности и мне?

Первые такие «кукольные театры» (вертепы) появились в Праге, а потом и в других городах . А вокруг Обераммергау столько леса, здесь жили такие искусные резчики по дереву, рядом монастырь, — понятно, что новая модная тенденция никак не могла пройти мимо деревни – и вот из-под резца жителей выходят распятия, фигурки святых, переносные алтари, не случайно их потом назовут «резчиками Господа бога». С тех пор и до настоящего времени деревянные фигурки являются визитной карточкой поселения.

Все участники «вечери» — как живые. К тому же, исполнителей их ролей в представлении «Страстей Господних» можно встретить среди жителей деревеньки. Где реальность? Где «религиозные тенёты? У вас не закружилась голова?

У меня голова не закружилась. Я уверена: «Чтобы народ знал, где он находится и куда его путь ведёт, он должен знать, откуда пришел. Не только историю вообще, но также культурные и духовные корни». Это сказал Франц Йозеф Штраус. Я согласна с ним.

Что они танцуют? Баварскую польку — несомненно.

Мы уже убедились, одна из основных черт баварского характера -умение радоваться жизни. Не хотите веселиться — погрустите. Это тоже приятно, потому что здесь — под приглядом ангелов-хранителей — и грусть бывает светлой.

<— Б I — 4: СПЕШИТЕ, В ДЕРЕВНЕ БАВАРСКОЙ СТАВЯТ «СТРАСТИ ГОСПОДНИ»!

Церковь в Роттенбухе: Жемчужина «земли монахов»—>