Замок химер Пьерфон, Франция, и сам как химера

Внешний повод, из-за которого мы оказались в одном из великолепнейших замков Франции, таков… В 1867 году, побывав по приглашению Наполеона III в замке Пьерфон, король Людвиг II Баварский решает построить собственный замок-дворец, отдав дань эпохе великих рыцарей. Значит, в Пьерфоне прячутся истоки Нойтшванштайна? Вперед, да и сам замок стоит не меньшего восхищения, чем, тот, что будет вознесен.

Лучше не приземляться, чтобы не погрязнуть в делах событийного мира. Пьерфон Людовика Орлеанского — это замок интриг, стены которого за свою двухвековую историю впитали в себя столько событий, сколько не каждому тысячелетнему замку удается впитать.

Замок Пьерфон появился на земле во время правления Карла VI Безумного. Шла полным ходом, так называемая, Столетняя война между Францией и Англией (1337—1453). Сформировались две партии феодалов — арманьяки и бургиньоны, боровшиеся за власть при безумном короле, что развязали Гражданскую войну во Франции (1407-1435), длившуюся 28 лет, если вести счет с момента убийства герцога Людовика Орлеанского.

Замок Пьерфон всем своим двуединством —
средневековой оборонной мощью и дворцовой роскошью —
принадлежит времени становления Абсолютной власти
во Франции и… ее свержения (добавлю я, пока без пояснений).

Все начиналось так празднично…

Карл VI был первым сыном Карла V Мудрого. Вторым сыном (и братом его) был Людовик Орлеанский. Когда умер царствующий король, Карлу было 12 лет. В соответствии с ордонансом постановили, что совершеннолетним он станет считаться с 13 лет.

3 ноября 1380 года Карл прибыл в Реймс, где был посвящён в рыцари и торжественно коронован архиепископом Реймсским. Затем торжественная процессия отправилась в Париж, где были воздвигнуты триумфальные арки. Юный король въехал в город под радостные крики народа, запрудившего улицы. В течение трёх дней продолжались празднества, турниры, состязания в ловкости и умении владеть копьем, на улицах играли оркестры и били фонтаны из вина, молока и душистой воды.

Даже бургундский памфлет признавал, что Изабелла была миловидной, отмечая, впрочем, что средневековому идеалу красоты королева не соответствовала — была невысокого роста и темноволоса. По легенде, она купалась в молоке ослиц и покрывала лицо кремом из мозгов кабана, секрета крокодильих мускусных желёз и птичьей крови.

С её именем связывают введение в моду головного убора «эннен». То — высокий чепец (до 1 метра), совершенно скрывавший волосы. При дворе Изабеллы возник и другой обычай — брить брови и волосы на лбу, чтобы последний казался выше.

До нее вошли в моду длинноносые туфельки, которые священники именовали “дьяволовы когти для поимки недозволенных удовольствий”. И однако, не ведали святые отцы, ругая невинные башмаки, что Изабелла введет новшество поинтереснее, а именно – прямоугольный вырез на платье, тогда ещё деликатно открывающий область ниже шеи и часть спины, который назовут декольте, что означает “отсекаю шею”.

Аристократки сами изобрели то,
что в свое время будет методически лишать их жизни.

Первый приступ безумия обуял Карла в лесу под Ле-Маном, когда в течение часа король рыскал среди собственной армии со шпагой в руке. Второй — на балу-маскараде. Король и его спутники были в масках и «костюмах дикарей» — надетых прямо на тело льняных мешках, обмазанных воском с приклеенной сверху растрёпанной пенькой, изображавшей шерсть. Все «дикари», кроме короля, были поочередно скованы цепями. Людовик Орлеанский, поднес факел к одному из ряженых ближе, чем это было безопасно, и случилось неизбежное. Костюм, пропитанный воском, вспыхнул, пламя передалось от одного «дикаря» к другому, начался пожар, гости в панике бросились к дверям, где немедленно образовалась толкотня и давка. Герцогиня Беррийская закутала короля своими юбками и так потушила на нем пламя. Многие получили смертельные ожоги и умерли несколько дней спустя.

В дальнейшем болезнь короля приобрела цикличный характер: периоды умопомешательства сменялись просветлениями. Когда ничто не напоминало о произошедшем, Карл мог вполне успешно заниматься своими обязанностями — принимать вассальные присяги, диктовать письма и собирать королевский совет. К сожалению, с годами периоды просветления становились всё короче, а помрачения — тяжелей и продолжительней. Было подсчитано, что за тридцать лет до кончины, король перенес от 44 до 52 приступов, во время которых его запирали в королевской резиденции, где ради безопасности в ней пребывавших лиц были забраны решетками окна и балкон.

Арманьяки — сторонники Орлеанского дома (истинным главой их был Бернар VII, граф Арманьяка — отсюда их название). Бургиньоны — бургундские герцоги (Жан Бесстрашный, Филипп III Добрый) и их сторонники. После убийства в 1407 герцога Людовика Орлеанского, организованного Иоанном Бесстрашным, руководство правительственными делами перешло к бургиньонам. Однако арманьяки во главе вооруженных отрядов ворвались в 1413 году в Париж и захватили власть, которую удерживали до 1419 года. Жан Бесстрашный пытался использовать в борьбе с арманьяками движение кабошьенов (предав его в решающий момент). Эта кровавая феодальная междоусобица сыграла на руку англичанам, возобновившим военные действия. После битвы при Азенкуре (1415) и договора в Труа (1420) англичане заключили союз с бургиньонами. Это позволило арманьякам выступить в обличье защитников национальных интересов. Конец борьбе положил договор в Аррасе в 1435 году.

И это — всего лишь пересказ стратегических передвижений
двух партий на политической арене в течение четверти века.
Тактика полна изощренной лжи, корыстного предательства,
кровавых разборок без следствия и суда…

О, Рыцари — рыцари Средних веков!

Карл VI, заболев, стал испытывать к супруге необъяснимое отвращение, хотя вначале их брак был вполне счастливым. Изабелла была обречена принимать сторону то одной, то другой феодальной группировки, сражавшейся за власть в королевстве, фактически оставшемся без короля. Сначала она стала сторонницей кузена своего мужа, молодого герцога Орлеанского. После смерти герцога Орлеанского она прибегла к помощи герцога Бургундского. В годы реакции арманьяков она была обвинена в расточении средств казны и изгнана в Тур. Когда Жан Бесстрашный взял реванш, она вместе с ним триумфально вступила в Париж, где ее присутствие придавало видимость законности англо-бургундским переговорам. Она сыграла ключевую роль в заключении позорного договора в Труа: ради сохранения своего дохода публично отреклась от своего сына, дофина Карла, объявив его незаконнорожденным. Овдовев в 1422 году, она оказалась в полной изоляции и забвении вплоть до своей смерти.

Ей приписывали все «грехи», которые можно изобрести. Так в Ватиканской библиотеке была обнаружена «Книгу Пуатье» — запись вопросов церковной комиссии и ответов Жанны Девственницы или Орлеанской девы. Комиссия не поверила в «голоса» и не признала Жанну «посланницей Бога». В отчёте монахов, отправленных в деревушку Домреми, где родилась Жанна, говорилось, что все жители утверждают, будто Жанна — дочь Изабеллы Баварской и Людовика Орлеанского.

Хотите сами во всем разобраться?
Читайте посвященные Изабелле Баварской
романы маркиза Де Сада и Александра Дюма…

Многие считают, самый красивый замок Франции находится отнюдь не в долине Луары. Чтобы его увидеть, нужно отправиться из Парижа не на юг, а на север — в Пикардию, и отыскать там городок Пьерфон (Pierrefonds).

В Пьерфоне выстроен одноименный замок нового поколения. Эпоха бескомпромиссных рыцарей, ради славы готовых мириться с любыми лишениями, ушла в прошлое. Теперь требовались не просто укрепленные боевые крепости, но роскошные апартаменты, призванные внушать врагам трепет своим величием и масштабностью. Пьерфон такую роль выполнял в полной мере.

На месте замка, как положено, находятся более ранние укрепления XII века. То, что мы видим, к XII веку не имеет никакого отношения.

В 1392 году герцог Людовик Орлеанский получил в дар от своего брата — короля Карла VI — Пьерфон и герцогство Турень. Окрестности Пьерфона вошли в состав графства Валуа, ставшего герцогством. В 1396 году Людовик начал полную перестройку старого замка, относящегося к XII веку. В подвалах что-то сохранилось, но, кто скажет, что..

Размеры замка по внешнему периметру —
103 метра на 88 метров.
Толщина внешних стен достигает 5-6 метров.
Семь сторожевых башен позволяют вести верхний бой.
Есть куртины — наружные высокие и глухие стены
с бойницами: с них тоже можно вести верхний бой.

Кого защищать прикажете? Семью владельца замка?
Или сторонников претендента на королевский престол?
Вид фантастического замка снимает вопрос…

Вид замка с ближних точек зрения позволяет оценить
его средневековую мощь и обороноспособность.
Из куртины, соединяющей две главные башни,
есть выход на террасу с парапетом и бойницами
для ведения ближнего нижнего боя.

Все продумано? Все…

В наружную стену куртины между главными башнями врезан горельеф на тему «Благовещения»: Архангел Гавриил сообщает Деве Марии Благую весть о рождении Христа — искупителя всех грехов человеческих…

Средневековые рыцари — ревностные христиане.
Раньше они доказывали это в Крестовых походах,
говорят, больше грабительских, чем религиозных.

В замках нового поколения, богатых чрезмерно,
верность Божественным установлениям доказывается
с помощью «передовиц» на стенной «полосе».

Ракурс снизу вверх позволяет наглядно представить
репрезентативную мощь замка. И однако…
История посмеялась над хозяином замка:
его все равно бургиньоны убили.
Правда, убили не здесь — в Париже…

Левый горельеф изображает Михаила Архангела (с крыльями), копьем убивающего дракона — Всеобщее зло. Ниже — герб королевского дома: щит с множеством лилий, поддерживаемый двумя лисами. Геральдическое толкование таково: «лисица на гербовом щите или на гербе обычно имеет значение коварного ума, и их носят обыкновенно те, кто в своих поступках следует своему гербу».

Правый горельеф изображает рыцаря (без крыльев), готового к бою. О том свидетельствуют шлем, нагрудный панцирь с привязанным к нему лисьим хвостом и меч в правой длани грозного рыцаря. Ниже — герб Орлеанского дома: щит с тремя лилиями, тоже поддерживаемый лисами. Звери подтверждают уже известное: брату короля коварства не занимать, причем — не на словах, а на деле.

Такого рыцаря противники погубили…
Наверное, судьба — то, чего нельзя изменить.

Большую террасу перед замком или открытый плац называют в архитектуре «гласисом». Это — не застраиваемое пространство перед крепостью, играющее двойную роль. Во-первых, оно не позволяет врагу подобраться к замку незамеченным. Во-вторых, оно дает возможность вести открытый бой с врагом или в мирное время устраивать турниры на радость всем желающим поглазеть на такое роскошное зрелище.

Этот вид очень красив. Он показывает, что за чудо-жизнь прячется за охранной крепостной чертой. Вид будто подтверждает слова Экклезиаста: «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву».

Хорош замок во всем: и в оборонной мощи,
и в репрезентативном величии. И все почему?

«Нет большего блага, чем радоваться своим делам,
ибо в этом и доля человека, — ибо кто его приведет посмотреть, что будет после?» — отвечает Экклезиаст.

Когда, после смерти Людовика Орлеанского в 1407 году, разразилась во Франции Гражданская война, принесшая с собой невероятную смуту, замку Пьерфон неоднократно приходилось доказывать, что роскошь его внутренних покоев не мешает оставаться неприступной боевой крепостью.

В конце XVI века замок Пьерфон становится собственностью Антуана д’Эстре — губернатора-сенешаля и первого барона Боллоннэ, виконта Суассон и Берси, маркиза де Кёвр. Он был хорошим воином и большую часть своей жизни провел в походах. Он был губернатором Ла-Фера и дослужился до чина генерал-фельдцейхмейстера. Антуан д’Эстре был добрым католиком и убежденным монархистом, верил и поддерживал законные права монарха, хотя тот — Генрих IV — был гугенотом.

И все же, род д’Эстре прославили не мужи, а женщина —
дочь маркиза де Кёвр — прекрасная Габриэль…

Ей — Габриэль д’Эстре — удалось покорить сердце короля Франции Генриха IV Наваррского, который вошел в историю не только своими государственными деяниями, но и «любвеобильностью» (по некоторым данным у него было 56 возлюбленных). Но Габриэль д’Эстре, прозванная «прекрасной», занимала в их ряду особое место. Её часто обвиняли в излишнем легкомыслии и даже распущенности, но она была дитя своего времени, не более легкомысленной или распущенной, чем другие дамы эпохи, начавшейся во времена Франциска I и закончившейся со смертью Генриха IV.

В 1590 году Габриэль стала одной из самых знаменитых королевских фавориток в истории Франции и почти королевой этой страны. Через 9 лет — в 1599 году — Габриэль, возведенная в герцогини де Бофор, скоропостижно скончалась. Была отравлена фруктами, присланными ей от имени её возлюбленного — Генриха Наваррского. При дворе поговаривали, что фаворитку отравили представители тех придворных кругов, которые были заинтересованы в заключении брака короля с представительницей семейства Медичи.

Слухи оказались верными: после смерти Маргариты Валуа
второй супругой Генриха IV Наваррского стала Мария Медичи,
к которой перешли все богатства герцогини де Бофор.

Пьерфон неоднократно менял хозяев, обреченно участвуя в интригах королевского двора. В начале правления Людовика XIII замок принадлежал Франсуа-Ганнибалу д’Эстре (брату Габриэль) Он вступил в партию «недовольных», возглавляемую принцем Конде.

Это обстоятельство сгубило его самого
и прекрасный замок его…

В начале XIX века при всеобщем увлечении архитектурой Средневековья развалины замка становятся модным местом романтического отдыха.

В 1813 году император Наполеон I покупает земли, на которых был расположен замок, менее чем за 3000 франков — задешево.

В 1832 году Луи-Филипп проводит в руинах замка Пьерфон банкет по случаю свадьбы своей дочери Луизы и Леопольда Саксен-Кобургского, первого бельгийского короля.

В 1850 году руины замка посещает будущий император французов Наполеон III (племянник Наполеона I).

В 1857 году, по совету Проспера Мериме — друга императорской семьи, он решает восстановить Пьерфон и сделать его своей резиденцией.

Работы возглавляет лучший специалист по средневековой архитектуре Виоле-ле-Дюк (Viollet-le-Duc), на счету которого реконструкция Собора Парижской Богоматери, Шартрского Собора и замка Каркассон.

Большую роль в решении императора Наполеона III играет полотно Камиля Коро, на котором изображен замок в окружении Компьенского леса — охотничьих угодий французских королей.

Метод восстановления памятников старины, которого придерживался Виолле-ле-Дюк, имел как сторонников, так и противников, критиковавших его за ненаучный подход. Он воссоздавал сооружения такими, какими они должны были быть в его представлении. Нередко облик отреставрированного здания имел мало общего с тем, чем оно было когда-то.

Вспомните химер на галерее Собора Парижской Богоматери. Их не было в прошлом. Они созданы воображением Виолле-ле-Дюка и… Согласитесь, в них сконцентрированы все исконно-мистические силы Собора, что взирают с галерей на Париж…

В реконструкции Пьерфона, с его полностью погибшими интерьерами, были все основания руководствоваться воображением, основанном на знании крепостной, дворцовой, храмовой архитектуры Средних веков.

Виолле-ле-Дюка не надо судить.
За ним нужно внимательно следить,
тренируя собственное воображение…

Вначале предполагалось отстроить лишь несколько башен с жилыми помещениями, сохранив «живописные» руины. Не удержались, стали восстанавливать все, что можно и, с «научной» точки зрения, нельзя. В итоге замок Пьерфон обрел прежний вид мощной крепости, построенной по канонам средневековой оборонительной архитектуры.

Рвы. Многоуровневые террасы. Подземные переходы. Высокие глухие стены. Подъемный мост, по которому можно подняться во внутренний двор лишь с разрешения стражи, то есть хозяина замка. Круглые башни для ведения верхнего боя. Внутри — донжон (самая высокая башня), на который поднимаются, чтобы не сдаться врагу…

Мы уже восхищались тем, что получилось,
потому что разглядываемые нами виды Пьерфона —
результат проделанной Виолле-ле-Дюком реставрации.

Семь сторожевых башен носят имена разных героев: Гектора, Артура, Александра, Карла Великого, Юлия Цезаря… Имена башням дали императрица Евгения и архитектор Виолле-ле-Дюк, склонные к романтизации былого.

Давая имена башням, они проговорились: их целью было
не воспроизведение подлинности Средневековья,
а воссоздание того Идеального мира, в котором запечатлен
Дух Великих рыцарей — вне конкретного времени.

Их замок — ХИМЕРА: фантастическое сочетание частей,
в реальности несовместимых, а в идеале — чудесном…

История своенравна.
Комната уныла.
Но замок…
Замок выше всех похвал!

Этот замок — ХИМЕРА: фантастическое сочетание
в реальности несовместимых частей… Она возникла,
ибо Время потребовало разобраться в сущности былого.
ХИМЕРЫ не шутят: иначе будет поздно…

Всему свое время, и время всякой вещи под небом:
время рождаться, и время умирать;
время насаждать, и время вырывать посаженное;
время убивать, и время врачевать;
время разрушать, и время строить;
время плакать, и время смеяться;
время сетовать, и время плясать;
время разбрасывать камни, и время собирать камни;
время обнимать, и время уклоняться от объятий;
время искать, и время терять;
время сберегать, и время бросать;
время раздирать, и время сшивать;
время молчать, и время говорить;
время любить, и время ненавидеть;
время войне, и время миру…

Кто сказал? Экклезиаст.