Сколько «городов» прошло перед нами, и не только «Земных».
«Новый Иерусалим» открыл их шествие. То — «Небесный град», построенный по законам Числа и Геометрии. В нем точка — пространственный Центр Мироздания и его временное Начало. В нем линии — координаты, определяющие, где и чему быть, чтобы быть на своем месте. В нем квадраты и окружности — праформы Бытия, соотносящие преображенное — земное, с идеальным — небесным. Эгоне «Райский сад», что был когда-то, в начале «жизни земной», которая «минула». «Новый Иерусалим» — именно «град»: что противостоит «земным городам», первый из которых — Вавилон.
Перед нами прошел «Леблонов Петербург» с вереницей своих предшественников — «идеальных городов» Абсолютизма, Возрождения, Эллады. Судьбу горожан решали все те же силы — Число и Геометрия: точки и линии, квадраты и окружности. И здесь в центре городов — престолы. Сидящие на них различны: в «Новом Иерусалиме» — Бог, в «леблоновых» — «Цари Земные», считающие себя подобными Ему, из чего, по библейским мерам, следует, что поклоняются в этих городах «Антихристу».
Особое место среди рассмотренного нами занимает «Гардарика» — «страна городов», что подарила людям город-легенду по имени «Китеж», а позднее, слившись с «Китежем» воедино, стала «Святой Русью». В ней все решает «живописность» Природы — красота Земли и Неба, удвоенная зеркалом Вод. В ней действует множество эстетически-значимых точек, в которых стоят церкви-, сводящие воедино Русскую землю. В ней все гармонично: и горизонтальные изгибы рельефа, и вертикальные взлеты в Небо с мольбой о счастьи, что превращаются в многоголосный хор церковных главок. В ней круги и радиусы — естественный закон существования целого, что родившись, не может не расширяться, уходя от центра по дорогам, зовущим вдаль. В ней все поделено: Богу — Божественная геометрия, людям — Земной сад, подобный «Райскому», что был когда-то, а значит и будет там — потом, впереди, когда очистят люди свои души от зла.
Возникает вопрос — что такое Петербург Петра-Трезини в представшем перед нами ряду городов: РЕГУЛЯРНЫХ и ЖИВОПИСНЫХ?
Что за город возник на Неве,
показывают его называния…
Обожествление Великой цели видно
в официальном имени — «Город Святого Петра»,
владеющего ключами от «Небесного Рая».
В системе земных координат,
город становится «Парадизом на Неве».
В системе культурологических координат,
город становится «Петрополем»,
борющимся за место «третьего Рима».
В житейской правде, то — «город Петра»,
его мысль, надежда, мечта, воплощенные в камне.
В называниях видны противоречия,
внутренне присущие Санкт-Петербургу:
в нем изначально — в идее,
борются друг с другом ГРАД, ГОРОД и САД.
ГРАД — созданное Божественной Мыслью и Волей
внеприродное, сверхъестественное новообразование.
ГОРОД — умозрительно-рукотворное воплощение Идеала,
увиденного человеческим Разумом
в геометрически-правильной модели
всепространственно-вневременного совершенства.
САД — то природное окружение, что позволяет человеку
пребывать в гармонии с самим собой, себе подобными
и Миром в этаком вечно длящемся «золотом веке».
Царь Петр неосознанно и мучительно ищет середину
между ГРАДОМ, ГОРОДОМ и САДОМ...
и рождаются химерически -абсурдные образования:
«Парадиз на Неве», «Венеция-Амстердам»…
Рассказывают, когда Трезини закончил строительство колокольни Петропавловского собора, Царь Петр поднялся на уровень первого барабана, чтобы осмотреть механизм диковинных часов и оглядеть получившееся сверху. Эту точку называют обычно «высотой птичьего полета». Петр пришел в неописуемое восхищение и все восклицал:
«Парадиз, истинный Парадиз!». Случилось это в августе 1720 года. Бог оказался добр к Царю: позволил увидеть мечту о «Райском саде» свершившейся раньше, чем истекла Петрова «жизнь земная»…
История рассказывает, Санкт-Петербург не станет
Божьим градом, Садом, даже Городом для людей,
несмотря на усилия его создателей, несмотря на помощь
«Святой Руси», «Китеж-града» и «Гардарики».
Напротив, изначально Петербург окажется втянутым
в библейский поединок «Нового Иерусалима» и Вавилона…
Почему???
Возможно, потому что идеальное — не реальное:
принадлежат они параллельным мирам,
мучающим друг друга недоступными видениями…
В любом случае, уже в Петрово время и навсегда
Петербург начал становиться двуединством:
РЕГУЛЯРНО — ЖИВОПИСНЫМ ОБРАЗОВАНИЕМ,
где законы «пространственно-временной режиссуры»
определяют порядок «выхода на сцену»
главных участников «архитектурного спектакля» на Неве.
Зачем нужны были столь значительные
художественные достижения?
Город, лишь родившись, сразу же стал
пространственно-временным центром
непомерной, фантастической, силы воздействия
на судьбу России, на судьбы Мира.
Такие события не происходят просто так.
Такие события происходят ЗАЧЕМ-ТО…
Разговор о связях России с Европой неизбежен для понимания сути Петербурга. Он будет бесконечным, как все неразрешимые «русские вопросы». Однако, сразу же отметим то, что Петрово время позволяет увидеть или, напротив, не позволяет отрицать. Итак…
Россия не противостоит Европе.
И дело тут совсем не в исчезновении Византии,
преемницей культуры которой якобы стала Россия.
Россия и Европа принадлежат к «многоветвевому»,
но единому «Древу общечеловеческой культуры»,
«корни» которого уходят в глубины тысячелетий.
Непостижимая для других самобытность России —
в переплетении двух мощных мировых традиций,
называемых «восточной» или «азиатской»,
«западной» или «европейской».
Первая традиция тяготеет к «иррациональному»,
вторая — к «рациональному мироощущению».
Россия, как всегда, стремится к недостижимому —
пытается связать воедино две противоположности,
чтобы восстановить целостность мировосприятия,
утерянную в процессе общечеловеческого развития.
Зачем это нужно ей?
«Рационально-иррациональная» Россия пытается
реализовать Вселенское единство-совершенство
в доступных здесь-сейчас на Земле формах…
Зачем это нужно ей?
Россия изначально устремлена во временную даль,
что там — впереди, или там — далеко позади.
Ей никогда не было и нет места в настоящем,
где, в Петрову пору, царила делом занятая Европа.
Что нужно Европе от России?
Что нужно России от Европы?
Не подчинения — различий, во всем и до конца..
В Петрово время совершалось
должное и недопустимое —
все, как всегда.