Кто она — Императрица Елисавет, в человеческой сути своей?
Одни ошибки и соблазны, украшения и наряды, балы и маскарады, интриги и сердечные страдания? Рисуем портрет героини, опираясь, как того требует общая цель, на сведения поэтического свойства.
Родилась 18 декабря 1709 года. Знаменательное время рождения: именно в этот день восторженная Москва праздновала возвращение Петра после триумфальной Полтавской победы.
Родилась в селе Коломенском. Место рождения — сказочное. Терраса над поймой Москвы-реки. На ней — множество деревянных теремов, собравшихся в хоровод, чтобы стать дворцом деда Елизаветы — царя Российского Алексея Михайловича. Неподалеку от дворца — знаменитый белый столп церкви Вознесения.
Есть одно обстоятельство, на которое история дома Романовых «закрывает глаза»: перед людьми и Богом царь Петр назвал своей супругой мать Елизаветы — Екатерину только в 1711 году. Значит, будущая Императрица — незаконнорожденная и не имеет права на русский престол? «Закроем глаза» на это и мы: пусть сама Елизавета даст объяснения там, где все за все понесут ответ.
В детстве будущей Императрицы было много чисто русских впечатлений-развлечений в селах Коломенском, Покровском, Александровской слободе. И позднее, она любила народные песни, хороводы, наряды. Даже сама писала стихи в том же роде…
Во селе — селе Покровском
Среди улицы большой
Разыгралась — расплясалась
Красна девица душа-
Авдотьюшка хороша…
Не будем узнавать, какие увлечения молодых лет заставили Елизавету Петровну обратиться к поэтическому творчеству. Это — предосудительное любопытство. К тому же, главное мы уже узнали. Оно — в том, что будущая Императрица имела чувствительное сердце: открытое ко всему, без чего не жива человеческая душа.
О том же свидетельствуют еще два, принадлежащих ей, поэтических произведения, правда, уже во французском духе: эссе и галантная пастораль…
Всякий рассуждает, как в свете б жить,
А недоумевает, как с роком бы быть:
Что така тоска и жизнь не мила,
Когда друг не зрится, лучше б жизни лишиться
Вся-то красота.
Что за мысли, Елисавет? Вы — «дщерь Петрова»: Ваш удел — Великие деяния! А она — про свое: про женское…
Чистый источник! всех цветов красивей,
Всех приятней мне лугов,
Ты и рощ всех, ах! и меня счастливей,
Гор, долинок и кустов…
Тише ж ныне, тише протекайте,
Чисты струйки по песку,
И следов с моих глаз вы не смывайте, —
Смойте лишь мою тоску.
Логичен вопрос — не сентиментальным же вздохам претендентки на Российский престол обязано своим появлением «золотое царство»?
Возникает предположение, не лишенное, на мой взгляд, оснований. Елизавета Петровна, в сравнении с другими преемниками Великого Петра, занимала особое положение по отношению к Власти. Ее предшественники были Властью пользующимися. Она стала Власть получившей в дар за деяния своего Великого отца.
Сама Елизавета Петровна, как правительница, могла быть любой: чувствительной — бессердечной, доброй — злой, умной — глупой, деятельной — ленивой. Это не имело никакого значения. Важным было лишь то, что она — «дщерь Петрова», ибо это, само по себе, — гарантия продолжения Великих преобразований.
От новой Императрицы, в сложившихся обстоятельствах, требовалось быть носительницей символа и все. Она могла даже и не продолжать дел Отца. Что бывало и не раз, как, например, в случае с «Должностью архитектурной экспедиции». Дело Петрово само, без участия «дщери Петровой», продолжилось бы: так решила история России или российская судьба. А может быть, действительно, так решил русский народ с его опоэтизированным монархическим сознанием: верой в «Ца- ря-батюшку», «Императрицу-матушку».
Мы в наше время не придавали значения силе монархического сознания в российском народе, хотя, очень похоже, что именно она позволила затянуться на долгие годы российскому социальному эксперименту. Мы верили в «Отца Отечества», мы боготворили его и подчинялись тирану до тех самых пор, пока не помутнела общественная вера…
Принято видеть в виршах Ломоносова «нравоучительную поэзию», с которой поэт обращался к Сильным мира сего. Подобное представление очень сомнительно. Ломоносов не мог позволить себе поучать Елизавету Петровну: он искренне боготворил Ее и поклонялся Ей, уповая на то, что и Она служит Должному. История сохранила отсветы-отблески, раскрывающие тонкости отношений к монархам самых просвещенных россиян. Например…
Кабинет-министр Артемий Петрович Волынский сказал: «Наша Императрица — дура». Тем самым он совершил святотатство и поплатился за него жизнью. Он не мог не пойти на святотатство, потому что для него не было тайн в Аннинском правлении.
Михайла Васильевич Ломоносов посвятил Анне Иоанновне «похвальные» вирши. То — «Ода блаженныя памяти Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года».
Россия, коль счастлива ты
Под сильным Анниным покровом!
Любовь России, страх врагов,
Страны полночной Героиня,
Седми пространных морь брегов
Надежда, радость и богиня,
Велика Анна, ты доброт
Сияешь светом и щедрот.
Кто из двух россиян, действительно, искренней в своих высказываниях — Волынский или Ломоносов? Оба. Только первый уже не верит в «Богиню». Второй еще верит и, судя по «Одам», посвященным Анне I, Елизавете, Екатерине II, будет верить до конца своих дней.
Для Ломоносова источник Российских бед — не монархиня, а «чужие народы» — иноземцы, приближение которых к престолу «оскорбительно» для россиян, особенно, для тех, кто не лишен «народного чувства».
…Избавь меня от хищных рук
И от чужих народов власти:
Их речь полна тщеты, напасти,
Рука их в нас наводит лук.
Приравнивая избранность к божественности, даже самые просвещенные россияне прощают своим монархам все жестокости, отсутствие нравственности, требуя неукоснительного соблюдения единственного условия — поддержания веры в то, что идея Отечества для монарха превыше всего. В случае с Елизаветой Петровной даже вера народа была ей дарована изначально и освящена «оскорблением» в Послепетровское лихолетье.
«Золотое царство» в золотых дворцах возникло на силе
трех свойств чисто русского монархического сознания:
— извечном для россиян обожествлении Власти;
— чувстве любви к Отечеству, ставшему Петровой Россией;
— расцвете художественного творчества,
движимого стремлением утвердить Славу Всероссийскую,
где Императрица — олицетворение этой Славы!
Вот так, Елизавета Петровна!
Вы — Слава России, ее Божество!
Вы — надежда на избавление от «чужих народов власти»,
невыносимой для россиян, помнящих время Петровых побед.
Вы — надежда на возвращение в жизнь высоких идеалов:
Будущего, Отечества, Служения народу.
Время избирает Вас для Великих деяний!
Извольте царствовать, «дщерь Петрова» — прекрасная Елисавет!
Мне кажется, театрализация Елизаветинского двора — свидетельство глубинного, подсознательного понимания, что Императрица — фигура условная. Она должна быть сверкающей от обилия драгоценностей на золотом-серебряном шитье — и она становится такой.
Более того, мне кажется, под всей этой внешней роскошью, прячется натура глубоко трагичная — осознающая свою неправду.
Незаконнорожденность.
Незаконность восшествия на престол при живом Императоре Иоанне VI Антоновиче.
Несоответствие ее возможностей Должным для правительницы столь огромной империи. И еще-неисполнимость собственных надежд на простое женское счастье: муж, дети, семья…
Ей бы свое — человеческое. А тут…
Ваше Императорское Величество, Ваш выход на сцену!
И начинается: ночь превращается в день, еще более солнечный, чем тот, на который способна петербургская природа.
Что поделаешь, Елизавета Петровна, слышите глас народа в словах Российского пиита? «Я в поле меж огнем; я в судных заседаниях меж трудными рассуждениями; я в разных художествах между многоразличными махинами; я при строении городов, пристаней, каналов между бесчисленным народа множеством; я меж стенанием валов Белого, Чернаго, Балтийскаго, Каспийскаго моря и самого Океана духом обращаюсь; везде Петра великаго вижу, в поте, в пыли, в дыму, в пламени; и не могу себя уверить, что один везде Петр, но многие; и не краткая жизнь, но лет тысяча».
Что поделаешь, Елизавета Петровна, нельзя обмануть надежд верноподданных, поверивших в свое Счастье. Помните вирши великого поэта? Они точно передают суть текущего момента…
Между палат.., где был недавно лес;
Мы веселимся здесь в средине тех чудес.
Но мы бы в лодочке на луже чуть сидели,
Когда б великаго Петра мы не имели.
Бедная, счастливая Елисавет, за плечами которой стоит тень Великого отца, у подножия трона ликуют россияне, вновь обретшие веру в Божество… Ах, Елисавет!